Написала тут очень-очень мелкую зарисовку про Прайда-Селима из Стального Алхимика. Экспериментальный эксперимент, не очень удачный, но сюда копирую, чтоб, если вдруг что-то на КФ случится, была копия. Всего чуть больше пятисот слов(какое-то время было ровно 500, но потом я сломала красивую цифру).
читать дальшеСелим равнодушно улыбался вслед уходящему учителю. Учёба не доставляла ему проблем, если не считать того, что постоянно приходилось притворяться менее знающим, чем он есть на самом деле. Вот что значит — внешний вид как у ребёнка!
А с другой стороны, Прайд даже гордился этим: только у него из гомункулов была такая необычная внешность, а кроме того, жить среди людей было довольно интересно. Куда интереснее, чем казалось изначально.
Прайду пришлось изображать сына Кинга Бредли, к чему он сначала отнёсся с недовольством. Особенно к его жене, которую ему пришлось называть матерью. Зачем вообще Бредли понадобилась жена? Для престижа? Не мог пожить холостяком? Правда, зато так он был в курсе всех событий в стране, всё-таки сын фюрера. А ещё другие взрослые относились к нему с забавной заботой, берегли от всего, готовы были терпеть его любые капризы. Как люди легко забывают про гордыню, пытаясь выслужить перед вышестоящими!
Мадам Бредли - самая обыкновенная женщина, ничего примечательного. Но к приёмному сыну она отнеслась до жути радушно. Сразу же искренне полюбила, гордилась каждыми его успехами, даже самым маленькими и незначительными. Воспитывала, следила за его учёбой. Прайд пару раз поймал себя на том, что старается казаться глупее вовсе не для того, чтобы не выделяться, а чтобы мадам Бредли не бросала всё это, приятна была забота - и разозлился, причём совершенно глупо, по-детски, по-человечески. На следующий день нагрубил и учителям, и доброй женщине и сбежал до вечера из дома. Бегал по улицам, вызывая недоумение попадающихся прохожих, и злился на собственное поведение. Недостойное гомункула.
Вечером его нашёл Кинг Бредли. Прайд-Селим встретил его злобным оскорблённым взглядом, но тот не стал ничего говорить, просто позвал домой. Казалось, он всё понял. Прайд мысленно проклял себя, Отца, других гомункулов, несчастную мадам Бредли, но пошёл. И, пока Расс не видел, даже извинился перед приёмной матерью. Просто неуклюже пробубнил себе под нос "простите", но мадам Бредли тут же расцвела, заулыбалась, обняла "бедного мальчика".
И Прайд становил вновь Селимом. Гордостью учителей, образцом вежливости, послушным сыном. "Любящим" его назвать было трудно, хоть он и стал меньше презирать это чувство, но испытывать его самому? Что за глупость!
Он гомункул. И живёт он человеческой жизнью лишь ради планов Отца. Будь его воля, он бы не стал задерживаться так ни на минуту! Нет, его не удерживают, воплощение гордыни нельзя ни к чему принудить, ему просто самому интересно узнать, чем всё это обернётся, уверяет себя Прайд. И эта «семья" - тоже интересный опыт не больше.
Селим склонился над тетрадью, остановив взгляд на аккуратно выведенных буквах, но повторял отнюдь не уроки. Он гомункул. Он сама гордыня. Он не может любить. Разве в этом можно сомневаться?
...но вот алхимик Эдвард Элрик разрушил его прежнее тело, а маленький зародыш - всё, что от него осталось, - повторяет лишь тихо "мама"...
***
Селим Бредли растёт милым, добрым, красивым и послушным мальчиком. Он очень любит маму, ему нравится учиться и узнавать новое. Другими словами, обычный ребёнок, только временами весьма гордый. Но почему же тени на стене по мановению маленькой ручки шевелятся и собираются именно в те фигуры, которые он захочет, а под строгим взглядом тёмных детских глаз послушно прячутся?
Селим не понимает этого, но молчит, уверенный, что, когда подрастёт, он сам в этом разберётся.