Продолжаю кидать сюда работы, которые некуда, кроме КФ продублировать)Хд
На этот раз маленькая старая (ей почти год!) зарисовка по
кактусу Дивергенту
ОтделениеБольничный запах лекарств и дезинфекции неприятен до тошноты. Крашенные белой краской потолок и стены — тоже.
Эдвард лежит на кровати, глядя уцелевшим глазом в потолок. Рука сама собой постоянно тянется к повязке, кажется, что мешает лишь она, и хочется снять её и посмотреть на мир нормальным взглядом, обоими глазами. Да только с горечью осознаёт - больше это ему не удастся.
Эдвард стискивает зубы, стараясь не закричать. Стараниями врачей боль утихла, но все равно ему плохо и не нравится осознавать, что всё так смогло обернуться. Что его способности лишь вызвали чужую зависть. Что он сейчас до ужаса слаб и уязвим. Не для этого он покидал Эрудицию. Он и подумать не мог, что кто-то пойдёт на такую низость. Он хотел стать Бесстрашным, думал, что это подойдёт ему, что он сможет добиться здесь наилучшего результата.
Эдвард прикрывает глаза ладонями — и здоровый, и тот, что должен был находиться под белой повязкой. Свет едва пробивается сквозь пальцы. Всю ночь он не мог уснуть от боли и мучающих его мыслей, а сейчас он просто устал и хотел выбраться отсюда. Впрочем, есть и ещё одно чувство. Безграничная злость на того, кто это сделал, переплетающаяся с жаждой мести. Он это так просто не отставит, чего бы ему это не стоило.
Слышатся приглушённые голоса, а затем — звук открывающейся двери. Эдвард морщится — врачи ему уже не помогут, Питер ножом ранил не только глаз, но и душу задел. Ему было противно здесь оставаться, не хотелось никого видеть.
— Эдвард? — тихо звучит знакомый голос.
Парень нехотя отнимает руки от лица. Майра. Он усилием воли заставляет себя улыбнуться, но выходит скорее кривая ухмылка.
— Привет.
— Как ты? — девушка присаживается на стул рядом с кроватью, голос её дрожит, и она отводит глаза.
Эдвард машинально поправляет повязку и садится.
— Превосходно, — в голосе его тонна яда, хотя он и прекрасно понимает, что Майра-то ни в чём не виновата. — Не жалей меня. Я здесь не останусь.
Дело не в глазе — он научится обходиться без него, хоть на это и потребуется время. Но видеть рядом постоянно Питера? Осознавать, что здесь каждый может воткнуть нож… даже не в спину, а в глаз?
— Буду афракционером, — решительно заявляет он, сжимая руки в кулаки.
Раньше он думал, что оказаться вне фракций — чуть ли не позор. Теперь же выяснилось, что всё может быть совсем наоборот. Остаться здесь — фактически проявить огромную слабость и малодушие.
— Я с тобой, — неожиданно отзывается Майра, поднимая на него отчаянные глаза.
Это заявление неожиданно ошарашивает его, но он старательно не подаёт виду.
— Тебе-то зачем? — хмыкает Эдвард.
— Я все равно вылетаю, я последняя в рейтинге, — пожимает плечами девушка. — Кроме того, неужели ты совсем не боишься остаться один?
Эдвард лишь качает головой. Сейчас ему было все равно, что будет дальше, лишь бы оказаться не здесь, а затем — расквитаться с обидчиками. Он не оставит это безнаказанным.
Майра тяжело вздыхает и неожиданно крепко сжимает его ладонь в своей, очень тёплой, повторяя:
— Я пойду с тобой.
Голос её звучит удивительно твёрдо. Кто бы мог подумать?
Эдвард другой рукой, свободной, вновь невольно тянется к повязке и кивает. Может, это и хорошо, хотя вряд ли Майра долго продержится рядом с ним, они очень, слишком уж разные. Но на первое время - сойдёт, скорее всего, к новой жизни даже ему будет трудно привыкнуть, хотя держать около себя кого-то, кто будет напоминать о прошлом... тоже не лучший вариант, но ничего, по ходу дела разберётся.
— Вместе мы что-нибудь придумаем, — обещает Майра.
Эдвард иронично улыбается в ответ и вновь молча кивает. Он свой выбор сделал, теперь он вне фракций. И он-то точно придумает "что-нибудь". Он не сдастся так просто, не позволит себя сломить, но отныне никто ему не нужен.